Мы определяем себя через собственные убеждения. При этом нам кажется, что мы можем самостоятельно принимать решения и будем верны себе в любой ситуации. Автор опубликованной на сайте The Wired статьи опровергает эту мысль и рассказывает об экспериментах, раскрывающих нашу зависимость от языка. Вы бы убили одного человека, чтобы спасти пятерых? Эта жестокая дилемма сталкивает христианский принцип «не убий» и простую арифметику: пять больше одного. Предполагается, что каждый человек, однажды сделав выбор, не изменит ему вне зависимости от внешних условий. Нам ведь так нравится думать, что мы имеем стойкие моральные убеждения. Но на самом деле это не всегда так.
Мы определяем себя через собственные убеждения. При этом нам кажется, что мы можем самостоятельно принимать решения и будем верны себе в любой ситуации. Автор опубликованной на сайте The Wired статьи опровергает эту мысль и рассказывает об экспериментах, раскрывающих нашу зависимость от языка.
Вы бы убили одного человека, чтобы спасти пятерых? Эта жестокая дилемма сталкивает христианский принцип «не убий» и простую арифметику: пять больше одного. Предполагается, что каждый человек, однажды сделав выбор, не изменит ему вне зависимости от внешних условий. Нам ведь так нравится думать, что мы имеем стойкие моральные убеждения. Но на самом деле это не всегда так.
В своем исследовании того, как язык влияет на принятие решений, психолог Боаз Кизар из Бостонского университета использовал так называемую «проблему вагонетки» . Он попросил 317 студентов женского и мужского пола представить несущейся по рельсам вагон, на пути которого стоят пять человек. И дальше предлагал вопрос: стали бы они толкать на рельсы одного человека, чтобы спасти тех пятерых? Среди участников эксперимента были и билингвы, у которых родным языком был английский, а вторым — испанский, а также корейский/английский, английский/французский, английский/иврит. Когда они читали условия задачи на родном языке, то пожертвовать одним человеком могли 20%, а если решать приходилось на втором языке, это число возрастало до 33%.
В другом исследовании, проведенным когнитивным психологом Альбертом Коста из университета Помпеу Фабра, были получены даже более впечатляющие данные. Среди 725 студентов, говоривших на английском и испанском языке, 44% готовы были сбросить человека на рельсы, когда принимали решение на иностранном языке, и 18% — из тех, кто делал выбор на родном.
Результаты этих двух независимых экспериментов приводят к одному и тому же выводу: иностранный язык дает меньший эмоциональный отклик. Это связано с тем, что при недостаточно беглой речи приходится по несколько раз обдумывать свои суждения, что влияет на их большую рассудочность и делает нас более осторожными.
Другие исследования показали также, что, например, ругательства на иностранном языке кажутся не такими обидными, а эмоциональные фразы вызывают меньшее психическое возбуждение. Или еще: на приеме у психолога люди часто используют иностранный язык, когда хотят сохранить безопасную дистанцию, и переходят на родной, когда дело касается эмоций.
Неважно, какой именно язык оказывается у нас первым: суть в том, как мы развиваемся. Родной язык сформировал наши эмоции, с его помощью мы вступили в первое взаимодействие с внешним миром, высказали мысль, признались в любви. Из–за этого первый язык воспринимается нами чувственным образом. Очевидно, если мы сможем лучше овладеть вторым языком, он также станет для нас более эмоциональным.
Данные этих исследований должны повысить нашу осознанность: «До конца неизвестно обо всех следствиях использования второго языка, но нужно понимать, что он влияет на принятие нами тех или иных решений» — заключает Боаз Кизар.
Источник:
T&P