Выполнение формы тайци-цюань напоминает многоголосную фугу, где порядок и количество голосов зависит от слуха исполнителя. Со временем самый отдалённый из этих голосов, который раньше казался случайным, не подлежащим распознаванию, находит место в общем звучании: именно тогда мы начинаем замечать, что форма не зависит от внешнего движения, никак не полагается на него, и в принципе способна выглядеть как угодно. Более того, форма может вообще никак не выглядеть, оставаясь при этом собой. Движение — следствие формы, а не её содержание. Как только это становится ясно (прежде всего — на уровне тактильном и моторном), карта тайцзи-цюань теряет прежние очертания, и человек ясно видит что происходит во время занятий.
В самом явлении доверия кроется нечто чудесное: ведь для этого, как правило, нет ни малейших рациональных оснований. Я доверяю не потому, что должен, не потому что выгодно, даже не потому, что доверять кому-то — приятно (ведь это и в самом деле приятно — полагаться на чью-то волю, зная, что с тобой поступят ПРАВИЛЬНО, не разобьют, не уронят, и даже не зададут лишних вопросов), я доверяю просто потому, что доверяю.
На моих занятиях сразу после разминки новичок получает задание — движение (на первый взгляд — элементарное), которое нужно разучить — сперва под руководством одного из опытных учеников, а после — самостоятельно: человека оставляют в одиночестве на пятнадцать-двадцать минут.
Выполнение формы тайци-цюань напоминает многоголосную фугу, где порядок и количество голосов зависит от слуха исполнителя. Со временем самый отдалённый из этих голосов, который раньше казался случайным, не подлежащим распознаванию, находит место в общем звучании: именно тогда мы начинаем замечать, что форма не зависит от внешнего движения, никак не полагается на него, и в принципе способна выглядеть как угодно.
Более того, форма может вообще никак не выглядеть, оставаясь при этом собой.
Движение — следствие формы, а не её содержание.
Как только это становится ясно (прежде всего — на уровне тактильном и моторном), карта тайцзи-цюань теряет прежние очертания, и человек ясно видит что происходит во время занятий.
Однако, на первом (втором, третьем…) уроке ничего подобного не происходит. Сперва нужно «разучить движение»: как бы задать определённую телесную форму, которая потихоньку запустит сложные многоуровневые механизмы, о которых сказано выше.
Пятнадцать-двадцать минут в одиночестве.
И тут начинается самое сложное: ближе к концу этого срока становится смертельно скучно. В самом деле: сколько можно поднимать и опускать руки?
Невыносимо! Они ТАМ делают красивые сложные движения, а я ТУТ — один, совершенно без всякого присмотра и опеки обязан повторять раз за разом эту нудятину.
Эту — первую — преграду преодолеть совсем непросто. Новичок как правило не догадывается, что я внимательно наблюдаю за ним, регистрируя все стадии и оттенки его отчаяния. Бывает, что человек просто-напросто сбегает, и больше я с ним не встречаюсь. Есть и такие, кто, думая, что остались «без надзора», присаживаются «отдохнуть» и уже сидя (а то и с мобильным телефоном в руке) ждут когда же, наконец, им можно будет заняться чем-нибудь более полезным и интересным.
Однако, попадаются люди, которым эта стадия даётся легко: они просто продолжают заниматься, повторяя раз за разом движение, пытаясь усвоить его смысл. Они ещё не знают насколько сложна и осмысленна система тайцзи-цюань, но бессознательно готовы довериться ей, и потому просто продолжают делать то, что предписано. Такой человек, скорее всего, быстро изменится — просто потому, что открыт, распахнут, готов принять «чужое», чтобы сделать его частью своего собственного.
За пять-десять лет человек может перестроить себя кардинально, но даже того, кто занимается тайцзи-цюань хотя бы три или четыре года довольно легко разглядеть в толпе. Из различимого невооружённым взглядом тайцзи-цюань меняет в человеке — повадку. Второстепенные черты лица, жесты, поворот головы, выражение глаз, всё по-мелочи, но в основе угадывается иное, глобальное изменение, которое остаётся за кадром.
Недавно я возвращался с урока и посреди улицы краем глаза поймал удаляющуюся спину ученика. Он был далеко впереди меня. Что это мой ученик, один из тех, с кем мы только что расстались, у меня не было ни малейшего сомнения. Я думал было окликнуть его, но вдруг понял, что не знаю кто это.
Ускорив шаг, я обогнал его, обернулся и понял, что обознался. Это был совершенно незнакомый мне человек. Я улыбнулся и сразу же спросил сколько лет он занимается.
Дмитрий Дейч